Неточные совпадения
Бывало, стоишь, стоишь в углу, так что колени и спина заболят, и думаешь: «Забыл про меня Карл Иваныч: ему, должно быть, покойно сидеть на мягком кресле и читать свою гидростатику, — а каково мне?» — и начнешь, чтобы напомнить о себе, потихоньку отворять и затворять заслонку или ковырять штукатурку со стены; но если вдруг упадет с шумом слишком
большой кусок на землю — право, один страх хуже всякого
наказания.
В сумерки мы простились с хозяевами и с музыкой воротились домой. Вслед за нами приехали чиновники узнать, довольны ли мы, и привезли гостинцы. Какое
наказание с этими гостинцами! побросать ящики в воду неловко: японцы увидят, скажут, что пренебрегаем подарками, беречь — места нет. Для
большой рыбы также сделаны ящики, для конфект особо, для сладкого хлеба опять особо. Я сберег несколько миньятюрных подставок; если довезу, то увидите образчик терпения и в то же время мелочности.
Войдя в его маленькие две комнатки, Наталья Ивановна внимательно осмотрела их. На всем она увидала знакомую ей чистоту и аккуратность и поразившую ее совершенно новую для него скромность обстановки. На письменном столе она увидала знакомое ей пресс-папье с бронзовой собачкой; тоже знакомо аккуратно разложенные портфели и бумаги, и письменные принадлежности, и томы уложения о
наказаниях, и английскую книгу Генри Джорджа и французскую — Тарда с вложенным в нее знакомым ей кривым
большим ножом слоновой кости.
Одна из этих женщин, отбывавшая
наказание за воровство, была
большая, грузная, с обвисшим телом рыжая женщина, с желтовато-белыми, покрытыми веснушками лицом, руками и толстой шеей, выставлявшейся из-за развязанного раскрытого ворота.
Но мало того, что он сознавал и верил, что, исполняя эти заповеди, люди достигнут наивысшего доступного им блага, он сознавал и верил теперь, что всякому человеку
больше нечего делать, как исполнять эти заповеди, что в этом — единственный разумный смысл человеческой жизни, что всякое отступление от этого есть ошибка, тотчас же влекущая за собою
наказание.
Борьба против буржуазного общества и буржуазного духа, с которым социализм и коммунизм недостаточно борются, совсем не отрицает заслуг буржуазного и гуманистического периода истории, утверждения свободы мысли и науки, уничтожения пыток и жестоких
наказаний, признания
большей человечности.
Уж не оттого ли люди истязают детей, а иногда и
больших, что их так трудно воспитывать — а сечь так легко? Не мстим ли мы
наказанием за нашу неспособность?
Мера оригинальная и, вероятно, унаследованная от татар, употребляемая в предупреждение побегов и показывающая,
больше телесных
наказаний, всю меру презрения к человеческому достоинству со стороны русского законодательства.
Последовал обмен мнений. Хотя поломка деревьев едва ли была предусмотрена пироговской таблицей
наказаний, но в новой гимназии только что были произведены посадки, и порча их считалась
большим преступлением. Тем не менее большинство мнений было в мою пользу...
[Если судить по некоторым отрывочным данным, по намекам, то грамотные благополучнее отбывают
наказание, чем неграмотные; по-видимому, среди последних относительно
больше рецидивистов, а первые легче получают крестьянские права; в Сиянцах записано мною 18 грамотных мужчин, и из них 13, то есть почти все взрослые грамотные, имеют крестьянское звание.
Она отучает его мало-помалу от домовитости, то есть того самого качества, которое нужно беречь в каторжном
больше всего, так как по выходе из тюрьмы он становится самостоятельным членом колонии, где с первого же дня требуют от него, на основании закона и под угрозой
наказания, чтобы он был хорошим хозяином и добрым семьянином.
Шаховской, заведовавший в семидесятых годах дуйскою каторгой, высказывает мнение, которое следовало бы теперешним администраторам принять и к сведению и к руководству: «Вознаграждение каторжных за работы дает хотя какую-нибудь собственность арестанту, а всякая собственность прикрепляет его к месту; вознаграждение позволяет арестантам по взаимном соглашении улучшать свою пищу, держать в
большей чистоте одежду и помещение, а всякая привычка к удобствам производит тем
большее страдание в лишении их, чем удобств этих более; совершенное же отсутствие последних и всегда угрюмая, неприветливая обстановка вырабатывает в арестантах такое равнодушие к жизни, а тем более к
наказаниям, что часто, когда число наказываемых доходило до 80 % наличного состава, приходилось отчаиваться в победе розог над теми пустыми природными потребностями человека, ради выполнения которых он ложится под розги; вознаграждение каторжных, образуя между ними некоторую самостоятельность, устраняет растрату одежды, помогает домообзаводству и значительно уменьшает затраты казны в отношении прикрепления их к земле по выходе на поселение».
Этот взгляд был присущ и младшим представителям церкви; сахалинские священники всегда держались в стороне от
наказания и относились к ссыльным не как к преступникам, а как к людям, и в этом отношении проявляли
больше такта и понимания своего долга, чем врачи или агрономы, которые часто вмешивались не в свое дело.
Князь хоть и обвинил себя во многом, по обыкновению, и искренно ожидал
наказания, но все-таки у него было сначала полное внутреннее убеждение, что Лизавета Прокофьевна не могла на него рассердиться серьезно, а рассердилась
больше на себя самоё.
Совестно видеть, что государственные люди, рассуждая в нынешнее время о клеймах, ставят их опять на лицо с корректурною поправкою; уничтожая кнут, с неимоверной щедростию награждают плетьми, которые гораздо хуже прежнего кнута, и, наконец, раздробляя или, так сказать, по словам высочайшего указа, определяя с
большею точностью и род преступлений и степень
наказаний, не подумали, что дело не в издании законов, а в отыскании средств, чтобы настоящим образом исполнялись законы.
В тот же день после обеда Вихров решился ехать к Фатеевой. Петр повез его тройкой гусем в крытых санях. Иван в
наказание не был взят, а брать кого-нибудь из других людей Вихров не хотел затем, чтобы не было
большой болтовни о том, как он будет проводить время у Фатеевой.
Провинившихся подчиненных он разделывал в этих приказах со свойственным ему хлестким и грубым сарказмом, которого офицеры боялись
больше всяких дисциплинарных
наказаний.
«А ежели утаите,
большой грех будете иметь…» — слышалось мне беспрестанно, и я видел себя таким страшным грешником, что не было для меня достойного
наказания.
— А вот же вам в
наказание и ничего не скажу дальше! А ведь как бы вам хотелось услышать? Уж одно то, что этот дуралей теперь не простой капитан, а помещик нашей губернии, да еще довольно значительный, потому что Николай Всеволодович ему всё свое поместье, бывшие свои двести душ на днях продали, и вот же вам бог, не лгу! сейчас узнал, но зато из наивернейшего источника. Ну, а теперь дощупывайтесь-ка сами;
больше ничего не скажу; до свиданья-с!
В царской опочивальне стояли две кровати: одна, из голых досок, на которой Иван Васильевич ложился для
наказания плоти, в минуты душевных тревог и сердечного раскаянья; другая, более широкая, была покрыта мягкими овчинами, пуховиком и шелковыми подушками. На этой царь отдыхал, когда ничто не тревожило его мыслей. Правда, это случалось редко, и последняя кровать
большею частью оставалась нетронутою.
Оно проносится еще задолго до срока, добывается за
большие деньги, и подсудимый скорее будет полгода отказывать себе в самом необходимом, но скопит нужную сумму на четверть штофа вина, чтоб выпить его за четверть часа до
наказания.
Впрочем, помню, я тогда же сделал одно странное замечание, за верность которого особенно не стою; но общность приговора самих арестантов сильно его поддерживает: это то, что розги, если даются в
большом количестве, самое тяжелое
наказание из всех у нас употребляемых.
Если назначенное по преступлению число ударов
большое, так что арестанту всего разом не вынести, то делят ему это число на две, даже на три части, судя по тому, что скажет доктор во время уже самого
наказания, то есть может ли наказуемый продолжать идти сквозь строй дальше, или это будет сопряжено с опасностью для его жизни.
Но, кроме разницы темпераментов,
большую роль играет в решимости и бесстрашии некоторых закоренелая привычка к ударам и к
наказанию.
Человек образованный, подвергающийся по законам одинаковому
наказанию с простолюдином, теряет часто несравненно
больше его.
Нет теперь человека, который бы не видел не только бесполезности, но и нелепости собирания податей с трудового народа для обогащения праздных чиновников или бессмысленности наложения
наказаний на развращенных и слабых людей в виде ссылок из одного места в другое или в виде заключения в тюрьмы, где они, живя в обеспечении и праздности, только еще
больше развращаются и ослабевают, или не только уже бесполезности и нелепости, но прямо безумия и жестокости военных приготовлений и войн, разоряющих и губящих народ и не имеющих никакого объяснения и оправдания, а между тем эти насилия продолжаются и даже поддерживаются теми самыми людьми, которые видят их бесполезность, нелепость, жестокость и страдают от них.
— А в указе, который по сему предмету издан был, даже прямо истолковано, — объяснял между тем правитель канцелярии, — что мещане потому от телесного
наказания изъемлются, что они, как образованные, имеют
больше чувствительности…
«Оному Пугачеву, за побег его за границу в Польшу и за утайку по выходе его оттуда в Россию о своем названии, а тем
больше за говорение возмутительных и вредных слов, касающихся до побега всех яицких казаков в Турецкую область, учинить
наказание плетьми и послать так, как бродягу и привыкшего к праздной и предерзкой жизни, в город Пелым, где употреблять его в казенную работу. 6 мая 1773». («Записки о жизни и службе А. И. Бибикова».)
Василий, побуждаемый частью любопытством, частью перспективой зрелища, которое, по всей вероятности, доставит
наказание Гришки, — перспективой, доставляющей всегда
большое удовольствие всякому простолюдину, даже самому мягкосердечному, полетел без оглядки за беглецом.
— Но мало что старину! — подхватила Елена. — А старину совершенно отвергнутую. Статистика-с очень ясно нам показала, — продолжала она, обращаясь к барону, — что страх
наказания никого еще не остановил от преступления; напротив, чем сильнее были меры
наказания, тем
больше было преступлений.
Это
больше всего касалось кадет, подвергнутых
наказанию.
Если Борис Петрович хотел наказать кого-нибудь из слуг, то Вадим намекал ему всегда, что есть
наказания, которые жесточе, и что вина гораздо
больше, нежели Палицын воображал; — а когда недосказанный совет его был исполнен, то хитрый советник старался возбудить неудовольствие дворни, взглядом, движеньями помогал им осуждать господина; но никогда ничего не говорил такого, чтó бы могло быть пересказано ко вреду его — к неудовольствию рабов или помещика.
В 1661 году, июня 3, подтверждено было запрещение о табаке «под казнью и под
большою заповедью: что велят им чинить жестокое
наказание и пени велят на них имать денежные
большие» (Поли. собр. зак., том I, № 299).
Петр, услыша хохот и сии крики, вышел из другой комнаты, будучи
большой охотник лично присутствовать при таковых
наказаниях.
На другом стуле помещался тоже завитой, но совершенно голый белокурый и худощавый мальчик лет восьми. Он не успел еще простыть после представления; на тоненьких его членах и впадине посреди груди местами виднелся еще лоск от испарины; голубая ленточка, перевязывавшая ему лоб и державшая его волосы, была совершенно мокрая;
большие влажные пятна пота покрывали трико, лежавшее у него на коленях. Мальчик сидел неподвижно, робко, точно наказанный или ожидающий
наказания.
Но мы не остались. Нас влекла неведомая тайная сила: нет силы
большей в человеческой жизни. Каждый отдельно ушел бы домой, но вся масса шла, повинуясь не дисциплине, не сознанию правоты дела, не чувству ненависти к неизвестному врагу, не страху
наказания, а тому неведомому и бессознательному, что долго еще будет водить человечество на кровавую бойню — самую крупную причину всевозможных людских бед и страданий.
— Да помилуй меня, легконосица: не могу… руки мои трепещут… меня
большая жаль обдержит! Отмени ему сие
наказание хоша за его благопокорность!
Об Анисиме стали забывать. Как-то пришло от него письмо, написанное в стихах, на
большом листе бумаги в виде прошения, всё тем же великолепным почерком. Очевидно, и его друг Самородов отбывал с ним вместе
наказание. Под стихами была написана некрасивым, едва разборчивым почерком одна строчка: «Я всё болею тут, мне тяжко, помогите ради Христа».
— Годил, довольно! Я, ребята, желаю вам сказать, как это вышло, что вот, значит, мне под сорок, а иду я к вам и говорю — учите меня, дурака, да! Учите и —
больше ничего! А я готов! Такое время — несёт оно всем
наказание, и дети должны теперь учить отцов — почему? Потому — на них греха меньше, на детях…
— Это действительно так, — заговорил поощренный Свиньин. — Меня, конечно,
больше всего смущает, что я должен был подвергнуть
наказанию этого солдата, который хотя нарушил свой долг…
Это значило, что мальчик недостаточно быстро подал воду и его ждет
наказание. «Так их и следует», — думал посетитель, кривя голову набок и созерцая у самого своего носа
большую потную руку, у которой три пальца были оттопырены, а два других, липкие и пахучие, нежно прикасались к щеке и подбородку, пока туповатая бритва с неприятным скрипом снимала мыльную пену и жесткую щетину бороды.
Кадеты младшего возраста не знали «всей истории», разговор о которой, после происшествия с получившим жестокое
наказание на теле, строго преследовался, но они верили, что старшим кадетам, между которыми находились еще товарищи высеченного или засеченного, была известна вся тайна призрака. Это давало старшим
большой престиж, и те им пользовались до 1859 или 1860 года, когда четверо из них сами подверглись очень страшному перепугу, о котором я расскажу со слов одного из участников неуместной шутки у гроба.
Платонов. Что? Я… После всё узнаете! Друг мой, когда вы ужаснетесь моему поступку, не проклинайте меня! Помните, что я уже почти что наказан… Расстаться с вами навсегда
больше чем
наказание… Чего улыбаетесь? Верьте! Честное слово, верьте! Так горько на душе, так скверно и подло, что рад был бы задушить себя!
Большая часть бедствии людей происходит оттого, что грешные люди признали за собой право
наказания. «Мне отмщение, и аз воздам».
Нет, завтра же я добьюсь, чтобы меня выпустили из этого глупого заточения, и переговорю с княгиней. Непременно поговорю о том, что я не хочу
больше подвергаться подобным
наказаниям и во что бы то ни стало желаю бывать в Гори.
— Я дождалась позорного
наказания и ничего
больше, — привычно закипая раздражением, огрызнулась я, — а что касается «выхода» императора, то я не советую тебе повторять чушь, в которую способны верить разве что глупые, наивные дети.
В царствование императора Александра II телесные
наказания были отменены, и теперь им подвергаются только штрафованные по суду матросы.] или вдарить, он дурного слова никому не сказал… все
больше добром…
— Я пришел поздравить вас, ребята, с
большой царской милостью. Вчера я получил из России приказ, которым отменяются телесные
наказания… Поняли, ребята?
— В рот
больше не возьму этой водки, вашескобродие! — говорил Ковшиков, несколько удивленный, что ему не вышло никакого
наказания.
— Так-то, миленькая! Не скажешь ли, что нечаянно сделала эту гнусность? И солжешь… солжешь! Нарочно сделала это… И за волосы драть не смею, говоришь?.. И прекрасно! И прекрасно! Зато совсем срезать их смею… Публично! Понимаешь?.. В
наказание… У Екатерины Ивановны этого
наказания потребую… Понимаешь ли? Или лохмы твои тебе обстригут… Или… или я ни часа не останусь здесь в приюте. Ни часа
больше. Поняла?